Поделиться
Только в России сегодня существует почти 160 родных языков, из них 37 государственных. И эта гордость многоязычия есть у нас благодаря мудрой языковой политике Советского Союза. Все подробности о языках живущих и вымирающих знает знаменитый лингвист, академик РАН Владимир Алпатов. О том, как создавались новые алфавиты для малых народов и за что в СССР могли арестовать киевского профессора, в интервью академика РАН Владимира Алпатова Российской Газете.
Пушкин по-цыгански
Владимир Михайлович, как известно, Российская империи, впрочем, как и любая другая, не слишком заботилась о языках своих малых народов. И вот пришла советская власть. Что изменилось?
Владимир Алпатов: Советская языковая политика, при всех оговорках и критике, была основана на принципах, высказанных передовыми людьми того времени. Причем не только большевиками. Например, крупнейший, известный на весь мир российский лингвист Бодуэн де Куртенэ утверждал, что каждый человек должен иметь право говорить на своем родном язык: чукча – по-чукотски, а поляк – по-польски. Это был принцип, который абсолютно не соблюдался при царе.
Но, положа руку на сердце, разве реально его осуществить в многонациональной стране?
Владимир Алпатов: Этот вопрос волновал многих, и не только в нашей стране. В мире к тому времени были страны, где языковая политика была не менее жесткой, чем в России. Например, в Соединенных Штатах совершенно не поддерживались ни индейские языки, ни языки иммигрантов. Там осуществлялась идеология melting-pot (плавильного котла). Грубо говоря, человек, который приехал в Америку, имел равные права с американцами, но только если знал английский. Впрочем, это и сегодня распространяется на любого приехавшего, даже если это крупный ученый. Английский тут в особом положении, поскольку он язык межнационального общения. А вот, к примеру, в Израиле специалист, переселившийся в страну, имеет право не знать иврита. В Японии незнание японского языка допустимо для европейцев и американцев, а для китайцев и корейцев это считается большим пороком.
На опыт каких стран ориентировались идеологи советской языковой политики?
Владимир Алпатов: Думаю, в какой-то степени был использован швейцарский опыт, прямо к нему обычно не апеллировали (прежде всего большевики стремились построить принципиально новое общество), но, конечно, подспудно он учитывался. Суть его в том, что в Швейцарии нет господствующего языка. Франко-швейцарец имеет право не знать немецкий язык, а германо-швейцарец – не знать французский. В центральном учреждении ему найдут чиновника, который говорит на его языке. В СССР поначалу думали, что, например, чукча сможет овладеть всем богатством мировой культуры на своем родном языке. Но придется подождать, пока везде ни будет установлена правильная власть, которая обеспечит переводы на все языки.
И такое представление сохранялось на уровне официальных лозунгов весь советский период. Человек, далекий от политики, специалист по Китаю, академик Василий Михайлович Алексеев писал в начале 30-х годов, что в СССР можно стать гражданином мира, не зная русского языка. А к 100-летию со дня смерти Пушкина была запущена кампания перевода поэта на самые малые языки. В частности, очень гордились тем, что “Цыганы” Пушкина заговорили впервые на своем родном языке. Хотя нет полной уверенности, что реально прототипы поэмы действительно говорили по-цыгански.
Между тем, несмотря на все эти неосуществимые лозунги, главная проблема развития малых языков все же решалась. И здесь СССР был во многом лидером. Например, в Бельгии за нее взялись только после Второй мировой войны.
В тюрьму за бойкот украинского
Какой языковой политики придерживался ранний СССР?
Владимир Алпатов: Вот вам пример нашей семьи. Дед моей жены был профессором Политехнического института в Киеве. В конце 20-х годов его арестовали за то, что отказался читать на украинском языке лекции по паровым молотам. Продержали какое-то время в тюрьме, а потом интересный приговор – выслать за пределы Украинской ССР. И это вполне вписывалось в ту политику, которую проводил Иосиф Сталин на основе идей Ленина. Однако потом он поменял свое мнение.
А по поводу русского языка Ленин писал “мы не хотим загонять в рай дубиной”.
Владимир Алпатов: Евгений Поливанов, который в Коммунистическом университете трудящихся Востока заведовал кафедрой родных языков, заметил, что слушатели из республик и автономий стараются овладеть русским языком, но совершенно не жаждут, учить литературный родной. Как писал Поливанов, они были коммунистами на русском языке, а на своих родных языках не поднимались над уровнем обывательской беседы. Впрочем, это не кое-то специфическое советское явление. Миссионеры из европейских стран тоже столкнулись с похожей проблемой, когда пытались научить, скажем, австралийцев слову Божьему на их родных языках. Оказалось, что усвоение христианских догм шло исключительно параллельно с усвоением, в случае с Австралией, английского.
Письменность для каких малых народов была создана в советское время?
Владимир Алпатов: Всего было сделано около 60 алфавитов. Не все реально прижились. И тут надо учитывать, что одновременно создавали азбуки для бесписьменных народов, и для тех, где была письменность, но совершенно непригодная для советских реалий. Мусульманские народы часто имели арабский алфавит, что сближало их с исламскими народами и отдаляло от русских.
То есть переход состоялся по политическим причинам? Однако всегда считалось, что он был вызван тем, что арабская вязь была построена на чуждой этим языкам консонантной основе.
Владимир Алпатов: Такая точка зрения была, но она, скорее, все-таки слишком политизирована. Тот же Поливанов писал, что кириллический алфавит не лучше, и не хуже, скажем, латинского. Но ассоциации они вызывают разные. Конечно, кириллица ассоциируется с русским языком. На пороге 20-х и 30-х годов прошлого века была попытка перевести русский на латиницу. Но она серьезных последствий не имела, хотя латинский алфавит имел два преимущества. Он был распространенный в мире. И предполагалось, что он понадобится для языка мировой революции.
Гороскопы и анекдоты на русском
Однако идея раздуть мировой пожар быстро ушла в прошлое…
Владимир Алпатов: Но в любом государстве есть потребность во взаимопонимании. Сталин понял одним из первых, что без русского языка не обойтись. И при сохранении старых официальных лозунгов началось массовое внедрение русского.
Когда об этом официально заявили?
Владимир Алпатов: В 1938 году было принято постановление ЦК и Совета министров о распространении русского языка в каждой республике. Там было, в частности, сказано о том, что он должен преподаваться с первого класса. К слову, запрет каких-то языков в СССР – исключительная история, в основном, это делалось по политическим причинам, например, как в случае с немцами Поволжья.
Были ли какие-то возможные в советской обстановке протесты против экспансии русского языка? Очереди в национальные классы?
Владимир Алпатов: Скажу так: до 1958 года родители не имели права выбирать язык для обучения детей в школе. Записывали по разнарядке, кого в таджикскую, кого в аварскую, а кого в русскую. И вот прошла школьная реформа, вследствие которой семьи получили право выбора языка. Сразу увеличилось количество русских школ.
Конечно, языковая политика зависела от того, кто у власти. Сталин старался соблюдать балансы в поддержке малых языков и распространении русского. А Хрущев считал: скоро коммунизм, различия между народами постепенно должны исчезнуть, в том числе и языковые.
При Никите Сергеевиче количество украинских школ на Украине уменьшилось?
Владимир Алпатов: Да. Если же говорить о языковой политике этого государства, то после объявления независимости русский там оставили для домашнего использования. А на украинский сначала перевели все делопроизводство. Потом сделали его языком культуры и образования. Замечу, что в советское время украинский язык был в основном языком бытовым (им пользовалась довольно обособленная группа украинских писателей). Но в последние годы, и это началось еще до февраля 2022 года, к власти в стране пришли выходцы с Западной Украины, которые русского языка почти не знают, и началось именно то, против чего на заре СССР предостерегал Ленин – принудительность.
Русский язык был государственным в СССР?
Владимир Алпатов: Очень короткое время с апреля 90-го и до распада СССР. В начале перестройки лозунги распространения этнических языков стали прикрытием идей независимости. И когда уже начался парад суверенитетов, Горбачев пытался придать русскому статус государственного. Но было поздно.
Владимир Алпатов – доктор филологических наук, академик РАН. Автор более 200 работ по лингвистике, прежде всего по японистике и истории языкознания. Среди трудов ученого немалое место занимают и исследования по социолингвистике, касающиеся языковой ситуации в Японии, а также языковой политики в СССР на разных этапах его существования. Он также автор научно-популярных книг о Японии. Член Совета по русскому языку при президенте РФ.
За что малые народы могли бы быть благодарны Советскому Союзу?
Владимир Алпатов: Он сдерживал вымирание их языков, открывал национальные школы, печатал литературу, хотя, надо признать, иногда это происходило довольно искусственно. Я помню в начале 90-х я был в Элисте и видел газету, где официальные постановления и статьи серьезного содержания печатались по-калмыцки, а гороскопы, кроссворды, анекдоты, объявления и телепрограмма – по-русски. В 70-х единственный раз в жизни побывал в лингвистической экспедиции на Сахалине. Стоял вопрос о возрождении письменности на нивхском языке.
Как только Советский Союз рухнул, языки стали вымирать достаточно быстро. С 1991 года их исчезло несколько десятков. Многое, впрочем, зависит и от экономического положения народа. В Ханты-Мансийске, в Ямало-Ненецком округе, вроде бы малые языки должны вытесняться русским, на котором разговаривают приезжающие туда работать, но их положение гораздо лучше, чем в других местах Сибири, потому что там крутятся деньги, существуют фонды, есть спонсоры…
Как создавались новые алфавиты?
Владимир Алпатов: В СССР существовала Технографическая комиссия Всесоюзного центрального комитета нового алфавита. Задачей ее была разработка алфавитов для бесписьменных и использующих арабицу языков. Это дело было поставлено на поток. Сначала подробно фонетически описывали язык, учитывая все нюансы его звучания. А затем решали, какие звуки нужно отображать на письме, а какие не обязательно.