Share This Article
Интервью с председателем общественного совета «Женского движения» Единой России в Камчатском крае, участницей проекта «Многонациональная Россия – страна Героев!» Юлией Викторовной Минаевой – о том, как любовь к мужу-офицеру переросла в масштабную гуманитарную миссию, почему «чёрный юмор» спасает бойцов и как «жизнь после Победы» начинается уже сегодня
— Юлия Викторовна, большое спасибо, что нашли время для этого разговора в рамках проекта «Многонациональная Россия — страна Героев!», который реализуется в Камчатском крае. Поделитесь, пожалуйста, вашими впечатлениями и мнением о мероприятиях проекта.
— Такие проекты, как «Многонациональная Россия — страна Героев!», действительно очень важны и нужны. Мы понимаем, что сила нашей великой страны — в единстве её народов. Только так мы сможем победить, сохраняя уважение и память о наших героях, какой бы национальности они ни были. Мы прекрасно знаем, что в окопах нет национальности. Там есть братья, сёстры и медсёстры, которые приходят на выручку. И с ними Бог, который, как мы знаем, един.
— На круглом столе «Многонациональная Россия — страна Героев!» вы упомянули, что являетесь женой офицера и ваш муж находится в зоне боевых действий. Если можно, расскажите подробнее о себе, о муже и о семье. Как ваш жизненный путь привёл к общественной деятельности?
— 18 лет назад я вышла замуж за тогда ещё курсанта Тульского артиллерийского инженерного института и уехала с ним на Кавказ, в Дагестан. Это были суровые, непростые годы: в горах шли тяжелые бои силовиков с ваххабитами. Мы с достоинством пережили то очень тяжелое время. Потом мы переехали на Кубань, где снова стало «жарко». Затем наступил 2014 год. Рядом Крым, и мой муж в составе «вежливых людей» прибыл на полуостров, где, как мы знаем, прошёл референдум и произошло долгожданное возвращение Крыма домой.
После этого — восемь лет жизни на Камчатке и начало специальной военной операции, которую мой муж встретил на границе с Белоруссией. Внезапно начавшиеся учения в союзном государстве обернулись для нас началом полномасштабных боевых действий.
Настали очень тяжелые времена, когда нужно было не пасть духом самой и объединять таких же женщин вокруг себя. Так я стала председателем Женского совета воинской части, где служил супруг. Позже вошла в состав Союза женщин Камчатки, и мы начали уделять большое внимание гуманитарной миссии — собрали многие тонны гуманитарной помощи. Впоследствии эта общественная деятельность привела меня к депутатскому мандату, и я вошла в команду «Женского движения» «Единой России». Это партийный проект, работающий с начала проведения СВО, и наш лозунг — «Женское движение Единой России — мягкая сила на помощь фронту».
Я всегда говорю, что мягкая сила в помощь нашим бойцам — это и гуманитарная миссия, и поездки к ребятам в госпитали, и масштабные интересные мероприятия. Мы выезжаем за город, на природу, к живописным местам побережья Тихого океана, к вулканам, оказываем психологическую поддержку семьям, общаемся, пьём чай, поддерживаем друг друга.
— Расскажите о проектах, которые Вы реализуете сегодня.
— Сейчас запущен новый проект «Женского движения» Единой России — «Жизнь после Победы», где мы имеем возможность слушать лекции психологов МГУ и понимать, что ждёт нас после Победы. С каждой лекцией мы всё яснее осознаём, что жизнь, несомненно, будет счастливой, потому что она в наших руках. Теперь мы обладаем знаниями и определёнными механизмами, чтобы сделать её по-настоящему счастливой.
— Вернёмся к вашему мужу. Что Вы можете о нём рассказать?
— Муж — участник специальной военной операции с позывным «Циркон» с самого начала — с февраля 2022 года. Сейчас он вернулся домой и в связи с повышением отправится к новому месту службы в другой регион страны.
— Поделитесь, пожалуйста, каково это — пропускать через себя всё как матери и жене участника СВО? Что вы чувствуете, зная, что ваш муж в зоне боевых действий, рискуя жизнью, защищает Отечество?
— Это неимоверно тяжело. Хуже всего — переживать это в одиночку, когда остаёшься наедине со своими мыслями. К этому добавляются редкие звонки от мужа, и в эти моменты нужно найти в себе силы, чтобы оказать психологическую поддержку уже ему. Каждая мудрая женщина должна стать для себя и для своего мужа психологом в первую очередь, потому что мы понимаем: люди там меняются, возвращаются в подавленном психологическом состоянии.
Спасает именно единство. Ты объединяешься с людьми по интересам — в нашем случае это женщины, матери, сёстры, вдовы. Мы не делим их на категории. Только вместе, в разговорах и чаще всего в решении бытовых проблем (потому что мы берём на себя мужские обязанности — прикручиваем лампочки, что-то чиним), мы находим успокоение в этих заботах, в заботах о детях.
Был случай, когда погиб товарищ моего мужа. Его жена, Зарифа, осталась одна с пятью детьми. Она улетела хоронить мужа, а я осталась с её детьми. Самый запомнившийся вопрос от детей был: «А что мы будем кушать? У тети Юли есть халяльная еда?» Я помню, как побежала на рынок искать халяльные сосиски и всё остальное по списку.
— У вас есть дети?
— Да, двое. Сын – суворовец, закончил пятый курс и по целевому обучению собирается стать врачом, чтобы вернуться на Камчатку, потому что медицину здесь тоже нужно развивать. Он прошёл мужскую школу, подобную отцовской, и переквалифицировался в медика. Дочка – ученица четвертого класса.
— Вы говорите, что приходится брать на себя много мужской работы и обязательств перед семьями военнослужащих. Какую помощь вы получаете от государства? Как её оцениваете?
— Помощь от государства ощутимая. Порой, мне кажется, даже слишком ощутимая, потому что ты уже всё знаешь. Это, несомненно, прекрасно. В нашем городе, например, часто работает колл-центр, и специалисты вечером обзванивают семьи и мягко, ненавязчиво спрашивают, готовы ли они услышать о доступных услугах и возможностях. Одно время это было чрезмерно, и думаешь: «Господи, ну что ж такое!» Но потом приходит осознание, что лучше так, чем отсутствие помощи.
Сегодня ситуация в стране действительно переменилась. Это не как в годы чеченской кампании или войны в Афганистане, когда парни возвращались, а их семьи были никому не нужны. Сегодня это не так. Наши ребята, которые возвращаются с инвалидностью, получают и психологическую помощь, и поддержку с трудоустройством. У нас есть потрясающий центр протезирования. Созданы все условия, чтобы люди не остались на улице, чтобы они получили новую профессию, если не могут служить.
В нашем крае на базе центра занятости при содействии «Женского движения» открыты клубы для жён, матерей и сестёр участников СВО. Там не только переобучают, но и помогают открыть свой бизнес. А для таких, как я, кто боится это делать, существует психологическое сопровождение. Психолог работает с тобой, показывает, что это не страшно. Ну и, соответственно, государство помогает материально, предоставляет стартовые средства на развитие бизнеса.
— Что делается для увековечивания памяти героев СВО на Камчатке? И как Вы оцениваете работу по социальной адаптации вернувшихся бойцов в Вашем регионе?
— Мы уже сегодня видим — и СМИ это широко освещают, — но мы сами прекрасно понимаем, что средства массовой информации не всегда могут донести саму суть, у них есть свои задачи. Вся картина раскрывается в ходе живого общения с парнями, когда они приезжают в госпиталь, прилетают домой и постепенно начинают возвращаться к мирной жизни.
У нас есть прекрасный фонд «Защитники Отечества», представители которого сегодня тоже здесь, на круглом столе. Они берут этого человека, его семью и ведут по всем службам и ведомствам. Это адресная помощь и поддержка с самого начала: протезы, работа, получение выплат. И ты в этом коллективе, с ребятами, становишься единой семьёй, начинается активная взаимопомощь. Здесь важно не только участие государственных органов, но, прежде всего, человеческий фактор, который помогает ребятам быстрее вернуться к мирной жизни. Это усилия всего края и, прежде всего, его жителей, потому что здесь действительно очень отзывчивые и радушные люди.
— Поделитесь, пожалуйста, какими-то историями взаимоподдержки, воинского братства по рассказам Вашего мужа.
— Конечно. Я про своего мужа всегда говорю: «Мой муж — каждому солдату как отец родной». Он офицер и несёт ответственность за людей, которые у него в подчинении. Это добавляет нервного напряжения, потому что думаешь не только о себе, но и о ребятах, которые часто бывают моложе. Например, когда он потерял одного из бойцов, то очень остро это переживал. Я думаю, что эта семья теперь стала частью нашей, потому что он относился к тому парню как к сыну.
Случаев много. Но когда я сама ездила к супругу с гуманитарной миссией, я заметила, что ребята всегда относятся к ситуации с юмором. Часто — с чёрным юмором. Попал осколок, нога вздулась, кровь хлещет, а он переживает: «Блин, штаны новые жалко!» Ко всему относятся с иронией. Наверное, так психике легче справляться с происходящим, с этой психологической деформацией. Может, это им и помогает переносить тяготы службы. Не зря говорят, что чёрным юмором обладают люди со здоровой психикой.
Беседовал Вагиф Адыгезалов
